Фoтo: chekhovfest.ru
Чтo тaкoe «пумбa»?
— Этo слoвo oзнaчaeт кaкиe-тo чувствa, сдeржaнныe внутри нaс, пeчaль, кoтoрaя рвeтся и никaк нe мoжeт прoрвaться нaружу, кaк бы нeизбывный выплeск этиx чувств. Eщe «пумбa» — этo чтo-тo нaпoдoбиe бoмжa, уличнoгo музыкaнтa прoсящeгo нa улицe дeньги. Этo нaрoд, кoтoрый был зaбыт гoсудaрствoм. Этo гoрькиe чувствa, xoтя инoгдa они, танцуя и играя, вызывают смех публики, — говорит мне руководитель компании Ким Дже Док.
Ким Дже Док одновременно является танцовщиком, певцом, а также композитором «Даркнесс Пумба». Перформанс — так определяет жанр спектакля сам постановщик. Перед нами на сцене нечто невероятное — это смесь всех жанров: от традиционной корейской народной песни до хард-рока… Да, да — именно хард-рока, хотя пришел ты вроде на представление современной балетной компании…
Но когда шоу достигает своей кульминации, на сцене откуда ни возьмись появляется ударная установка, электрогитары, певцы и солист с микрофоном, стоящий прямо посреди публики в проходе зрительного зала. И вечер современной хореографии неожиданно превращается в самый настоящий рок-концерт с бешеным выплеском энергии зрительного зала, потому что, как говорится, «колбасит» публику тут не по-детски!
Выплеск энергии между тем — главное в этом шоу… Энергия с которой танцуют 7 танцоров труппы, напоминает закрученную и сжатую пружину, готовую вот-вот развернуть свою спираль и рвануть в полную мощь наружу… Каждую минуту здесь все увеличивается и увеличивается внутренняя динамика и темп…
— Общий смысл — это ненаполняемость чувства… Когда наполняешь, наполняешь и никак не можешь наполнить. Мой перформанс про это, это главная мысль. Человек хочет радостно танцевать, и он много танцует, но все равно не наполняется этим радостным чувством, — говорит Ким Дже Док.
— Такое ощущение, что это как молитва какая-то… Танец как коллективная молитва, творимая на публике вами и вашими танцовщиками…
— Да, это главная моя цель. В спектакль я вкладываю что-то дианистическое. Тут определенно есть шаманизм…
На сцене 7 танцовщиков в черном между тем словно шаманы заворожено и отрешенно ведут свой экстатический танец. Он и есть сам экстаз в чистом виде — ударяясь о сцену, тела стремительно вскакивают вверх и потом снова устремляются вниз, выделывая в воздухе какие-то трудновообразимые кульбиты, и при этом растворяются в захватывающем, как смерч, ритме, выплескивая наружу тоску и горечь через хореографию и музыку. Но страдания неизбывны…
А в зрительном зале из глубины публики высвечиваемый прожектором певец (традиционный корейский вокал) поет переработку из древнего корейского эпоса — песнь Чиби:
«В день поминовения усопших бьют барабаны: «Дун-дун! Ах, душа, чья ты была при жизни? Нет, то душа не Кун Миня, спрыгнувшего с высоты пяти чжанов, и не князя Чу Хуэй, то девы Шэн душа, покоящейся под надгробьем из трехсот камней. О! Душа девы Шэн, явись, возьми щедрые подношения. И плывут подношения вниз по реке, медленно погружаясь в ее воды…
Где же ты, плененное сердце?
Где же? Где же? Где же? Где же?
Где можно его увидеть?
Мое сердце, мое сердце в моей руке, в моей руке
Надо схватить, надо держать, надо не отпускать…»
Жаль, что эту красоту древнекорейского эпоса, исполняемого на языке оригинала, наш зритель не понимает! Зато его захватывают сменяющие лирику громыхающие следом хард-роковые ритмы. Это со сцены в зал выходит сам лидер группы Ким Дже Док, закончивший свой взрывной танец на сцене… Он берет второй микрофон и после пронзительного соло на губной гармошке поет сочиненную им забойную современную композицию. Так зрителя и шарахает «из огня да в полымя».
— «Даркнесс Пумба» это перформанс. 11 лет назад в 2006 году, когда мне было 23 года, я начал сочинять это произведение. Вначале это было 25-минутное представление. А в 2013 году, когда мы создали труппу, я досочинил начало и конец. Сейчас в нашей труппе вместе со мной работают 10 танцовщиков — трое остались в Корее, и 7 танцовщиков выступают здесь. А когда выступления, как сегодня, идут с живой музыкой, с нами работают еще 4 музыканта.
— Где вы учились танцу?
— В Корейском национальном университете искусств я занимался современными танцами. У нас классический балет, и корейские танцы идут как дополнительные.
— А когда начали писать музыку?
— Моя мама была музыкантом, и я с детства учился у нее играть на фортепиано, сочинять музыку, также петь. То есть с детства я был очень близок к музыке. Потом я стал сочинять музыку с помощью компьютера. Сейчас миксирую и все делаю сам от начала до конца.
— Вы гастролируете по всему миру?
— После Москвы мы улетаем в Англию, правда, с другим уже спектаклем, ведь у нас разный репертуар. В этом году мы уже выступали в Англии, а также в Японии, были в Вене, в Чехии, Венгрии, Египте. Кроме того, я сотрудничаю еще с другими труппами. В Сингапуре, например, у меня 7 лет есть труппа. Я работал в Японии, в Новой Зеландии, в Бразилии, Германии, Бельгии, Швейцарии и многих других странах. Меня приглашали выступать с лекциями в Школе балета Рамбер, а также в Школе современного танца в Лондоне.
— То есть вы работаете помимо собственной с разными трупами?
— Да, и это очень удачно получается…
— Южная Корея делает в современном и классическом балете какие-то невероятные успехи. Только что в Москве, в Большом театре, закончился Международный конкурс артистов балета и хореографов, и на нем очень сильно была представлена ваша страна. Пак Сонми получила «золото» по младшей группе, и многим очень понравился выступавшей с ней в паре ваш танцовщик Ли Сангмин, который уже брал у нас «серебро» на конкурсе в Перми, а в Москве стал дипломантом…
— Да, я уже знаю. И он, и она учатся в том же университете, который окончил я. А современным танцем с ними занимается работающий также и с нашей труппой педагог.
